Тень Гегемона - Страница 36

- Станешь, - улыбнулся Ахилл. - Я буду убивать всех ребят джиша Эндера одного за другим, пека не согласишься.

- Они не у тебя, - возразила Петра. - И ты не знаешь, где они. Тебе до них не добраться.

Ахилл улыбнулся деланно-невинно:

- Что, не надо обманывать гениальную девочку? А я не обманываю. Понимаешь, они где-то обязательно выплывут, а тогда они погибнут. Я не забываю.

- Тоже способ завоевать мир, - сказала Петра. - Перебей всех по одному, пока не останешься один.

- Первой твоей работой, - сказал Ахилл, - будет расшифровать письмо, что ты отправила.

- Какое письмо?

Ахилл подобрал пистолет и направил на нее.

- Убей меня, и будешь всю жизнь гадать, действительно ли я посылала письмо.

- Зато я хотя бы не буду слышать твой наглый голос, лгущий мне в лицо. Это почти утешение.

- Ты, кажется, забыл, что я в эту экспедицию не вызывалась добровольцем. Не хочешь слушать - отпусти меня.

- Как ты в себе уверена, - сказал Ахилл. - Но я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь.

- И что же ты знаешь обо мне?

- Я знаю, что в конце концов ты уступишь и начнешь мне помогать.

- А я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.

- В самом деле?

- Я знаю, что в конце концов ты меня убьешь. Потому что ты всегда так делаешь. Так что давай пропустим всю эту скукотищу посередине и закончим прямо сейчас. Сократим ожидание.

- Нет, - покачал головой Ахилл. - Лучше, когда все происходит неожиданно. По крайней мере так всегда делает Бог.

- И почему я вообще с тобой разговариваю?

- Тебе так не хватает людей после одиночной камеры, что ты рада говорить с любым человеком. Даже со мной.

Петре было неприятно, что он, быть может, прав.

- С любым человеком… тебя кто-то обманул, сказав, что ты человек.

- Ну ты и злая! - рассмеялся Ахилл. - Смотри, у меня кровь идет.

- Кровь на твоих руках - это да.

- А у тебя на всем лице. Брось дуться.

- Знаешь, я начинаю думать, что нет ничего приятнее одиночного заключения.

- Петра, ты лучше всех прочих, - сказал Ахилл. - Кроме одного.

- Боба.

- Эндера, - ответил Ахилл. - А Боб - чушь. Боба больше нет.

Петра не ответила. Ахилл всмотрелся ей в лицо:

- Неужто нет язвительных комментариев?

- Боб мертвый, а ты живой, - сказала Петра. - Это несправедливо.

Фургон замедлил ход и остановился.

- Ну вот, - произнес Ахилл. - За приятной беседой время летит незаметно.

Летит. Петра услышала над головой самолет. Взлетает или садится?

- Куда мы летим? - спросила она.

- А кто сказал, что мы куда-нибудь летим?

- Мы летим из страны. - Петра тут же высказывала мысли, приходящие в голову. - Ты понял, что теряешь в России свое уютное рабочее место, и смываешься без шума.

- Ты прекрасный профессионал. Ты продолжаешь устанавливать новые стандарты ума.

- А ты продолжаешь устанавливать новые стандарты провала.

Ахилл запнулся, но продолжал, будто Петра ничего и не говорила:

- Они поставят воевать со мной других детей. Ты их знаешь. Знаешь их слабости. Кто бы ни был моим противником, ты будешь моим советником.

- Нет.

- Мы на одной стороне. Я хороший на самом деле, и ты меня полюбишь.

- Конечно, - сказала Петра. - Что ж тут не любить?

- А письмо, - вдруг вспомнил Ахилл, - ты же его Бобу написала?

- Какое письмо?

- Вот почему ты и не веришь, что он мертв.

- Верю, - сказала Петра. Но она знала, что предыдущая заминка ее выдала.

- Или думаешь: если он получил твое письмо до того, как я его убил, почему так много времени прошло после его смерти, пока все это попало в новости сети? А ответ очевиден, Пет. Догадался кто-то другой. Кто-то другой расшифровал письмо, и это меня по-настоящему злит. Так что не говори мне, что там написано, я сам расшифрую. Это не должно быть так уж трудно.

- Наоборот, легче легкого. В конце концов у меня же хватило глупости попасть к тебе в плен. Даже хватило глупости никому письма не посылать.

- Я надеюсь, когда я его расшифрую, там не будет обо мне ничего неуважительного. Иначе я тебя до полусмерти изобью.

- Ты прав, - сказала Петра. - Ты действительно неотразим.

Через пятнадцать минут они летели в небольшом самолете, держащем курс на юго-восток. Это была шикарная машина - для своих размеров, и Петра подумала, принадлежит этот самолет какой-то из тайных служб или королю преступного мира. А может быть, и то и другое.

Она хотела изучить Ахилла, рассмотреть его лицо, понять мимику. Но не хотела, чтобы он заметил ее интерес. Поэтому она стала смотреть в окно, думая, не поступает ли при этом как покойный психиатр - смотрит в сторону, чтобы не глядеть в глаза горькой правде.

Когда звоночек сообщил, что можно расстегнуть ремни, Петра встала и пошла в туалет. Там было тесновато, но по сравнению с коммерческими самолетами очень даже удобно. И были матерчатые полотенца и настоящее мыло.

Петра тщательно стерла мокрым полотенцем кровь и ошметки мяса с одежды. От грязной одежды было никуда не деться, но можно было хотя бы убрать видимую грязь. Когда Петра кончила вытираться, полотенце стало уже настолько мерзким, что она его бросила и взяла для лица и рук новое. Она скреблась изо всех сил, пока кожа не стала гореть, но соскребла все. И даже намылила волосы и вымыла их над крошечным умывальником - самое трудное было полоскать их, поливая по одной чашке за раз.

Все это время Петру не отпускала мысль, что последние минуты своей жизни психиатр слушал ее слова, насколько он глуп и насколько бесполезна работа всей его жизни. Пусть она была права, как доказала его смерть, но факт оставался фактом: каковы бы ни были его мотивы, он пытался спасти ее из рук Ахилла. Ради этого он отдал жизнь, как бы по-дурацки ни было спланировано все предприятие. Все остальные спасательные операции прошли гладко, хотя были наверняка спланированы так же плохо. Очень многое зависело от случайности, и каждый в чем-то был глуп. Петра была глупа в том, что говорила людям, имеющим над ней власть. Злила их. И продолжала это делать, понимая, что это глупо. А если делаешь глупость и знаешь, что это глупость, то тогда ты еще глупее.